"Кто к нам с чем зачем, тот от того и того." (с)пёрто
* * *
Кап…
Я смотрю на небо сквозь голые ветви дерева под которым сижу. Дерево старое, высохшее, а небо серое, тяжёлое. Я спиной опираюсь о первое, и пялюсь во второе.
Кап…
Острые выступы на коре царапают мне спину. Я об этом знаю, но уже давно не чувствую. Боль в спине уже так привычна, что стала почти родной.
Кап…
Вокруг почти полная тишина. «Почти» составляет только равномерный стук капель по земле. К сожалению это не дождь…
Кап…
Дождь… Дождя здесь не бывает. Только серое, тяжёлое небо. Первое время до дрожи мечтаешь о хорошем ливне, с громом и молниями, в надежде на выглянувшее после бури солнце…
Кап…
Солнце… Как же давно здесь не было ни одного лучика солнца? Иногда мне кажется, что его не существует, что я сам его придумал. Я бы так и считал, если бы не помнил его тепло…
Кап…
Память… Я так и не смог решить проклятие это или благословение. Я помню тепло на коже, помню сияние белоснежного оперения в золотых солнечных лучах, яркие краски закатов и рассветов. Помню зелёную траву под босыми ступнями… А также я помню момент, который должен был стать моментом триумфа, но стал моим личным проклятием, адом, в котором я нахожусь и сейчас…
Кап…
Земля подо мной сухая, потрескавшаяся. Она тоже ждёт дождя. Я стёр об неё ноги когда ещё жил надеждой, но это было давно, ещё до того как вера в хороший исход обернулась чёрным отчаянием…
Кап…
Мне уже кажется, что я даже мыслю только в интервалы между каплями. Мысли – единственное, что не даёт мне покоя, но я понимаю, что ещё жив. Хотя «живу» говорить не правильно, «существую» - понятие верней. У меня нет желаний, нет потребностей. Я лишь сижу и смотрю в небо. Я помню, что раньше у меня было желание, была мечта, но потом боль стёрла всё, оставив лишь полное безразличие. Но я уже привык. Лишь воспоминания причиняют ту боль, к которой нельзя привыкнуть, она терзает не тело – душу. Люди врут, что время лечит!...
Кап…
Время… Оно всегда было относительным понятием. Если ты спешишь – его становится так мало, а ожидая – впереди вечность… Вечность – пугающее слово. Оно пугает своей безграничностью, своим размахом…
Времени здесь тоже нет. Когда небо было синим, а трава зелёной, – как по детски это звучит – был день и была ночь, но с тех пор как небо затянула серая пелена, наступили вечные сумерки.
Я смотрю в неизменно серые небеса, наверно, потому, что там наверху нет серо-чёрной, безжизненной почвы, и заброшенных, полуразрушенных домов. Я живу бок о бок с физической болью и до смешного боюсь душевной. Наверное, я выгляжу жалким, но мне плевать!
Кап… Бух!
Непривычный шум вливается в монотонный поток мыслей. Я медленно, лениво, поворачиваю голову в сторону источника звука.
В ста метрах от меня с земли поднимается человек. Хмм… Девушка: серое, прямое платье без изысков, тёмные волосы чуть ниже лопаток, большую часть лица скрывают тяжёлые локоны. «Не интересно» - решаю я и возвращаюсь к прерванному занятию – созерцанию неба.
Кап… Бух!
На пару секунд прикрываю глаза прежде чем снова посмотреть на «вторженца». Лежит. Может потеряла сознание от удара? Нет, шевелится, пытается встать на ноги. А я сижу, даже мысли не возникает встать и помочь ей подняться. Наблюдаю.
Кап…
«Откуда она здесь?» - вяло, словно только пробудившись мелькает мысль. Начинаю приглядываться. Хрупкая фигурка девушки распрямилась. Глубокий вдох и меленный выдох – понимаю я это по движению её плеч и грудной клетки.
Она делает шаг, второй, на третьем раскрывает крылья. Отталкивается от земли и одновременно делает взмах – «Бух!». Происхождение звука становиться понятным. Тем временем девушка снова поднимается с земли. Она стоит ко мне боком, а я неподвижен,
видимо, поэтому до сих пор не замечен.
Вдох, выдох и… «Бух!» Вторая попытка ничем не отличалась от первой. Впрочем третья, четвёртая и все последующие ждал тот же исход. Через некоторое время мне надоело. Тянущее чувство в груди беспокоило меня.
Кап… Бух! Кап… Бух!
Ветки на фоне серого неба казались угольно - чёрными. И снова «БУХ!» -девушка упорно продолжала попытки взлететь – я не менее упорно старался её игнорировать. Успешно проигнорировав ещё три «Бух!», я сдался и продолжил наблюдать.
«Она либо упрямая, либо глупая. Впрочем, одно другому не мешает» - думаю я. Пара шагов, недолгий полёт, падение… За всё время моего наблюдения девушка продвинулась таким странным образом на приличное расстояние. Её крылья серые, возможно, в пыли от постоянных падений. А мои…
Чёрт! Острая боль простреливает спину вдоль всего позвоночника. Мне так больно, что я не могу дышать. Сжимаюсь в комок, заставляю себя вдохнуть сквозь стиснутые зубы. Ощущение, будто в лёгких совсем нет воздуха, даже шипеть от боли не могу, не говоря уже о крике.
Мгновение ада и боль отступает. Подо мной земля… Лежу на боку в позе эмбриона, пот льёт ручьём, тело дрожит, а я пытаюсь отдышаться. Каждый удар сердца отдаётся в голове вспышкой боли, но после приступа такие мелочи уже недостойны внимания.
«Чёрт! Чёрт! Чёрт! Нельзя об этом думать! Забудь, прекрати! Прекрати сравнивать других с собой, прекрати вспоминать. Воспоминания будят боль, боль душевную и могут вызвать ещё один приступ!»- ругал я себя-«просто сиди под деревом и смотри на небо и тогда, возможно, когда-нибудь ты обретёшь покой…» Всё это я произносил мысленно, по прежнему не издавая ни звука. Два глубоких вдоха, медленные выдохи, и я вновь возвращаюсь в исходное положение: опираюсь спиной о дерево, но взглядом упираюсь в землю.
Через пару минут я слышу лёгкий звук шагов, и в поле моего зрения появляется пара изящных девичьих ножек.
«Хм… А я-то думал что она уже ушла…»- с этой мыслью я перевожу взгляд на лицо. Классические черты лица, полные губы, кончик носа вздёрнут, что придаёт лицу задорный вид, серо-голубые глаза, кажутся слегка великоватыми, из-за них лицо кажется почти детским. Читаю выражение лица: любопытство, жалость, желание помочь, и никакого страха и осторожности! Хм… вновь проносится мысль о тугоумии и излишней самоуверенности некоторых лиц.
Кап…
Тут я понимаю, что у девушки шевельнулись уши… «Да ну – бред!» уверяю я себя. Пока я раздумывал, она успела подойти ещё на шаг и опуститься на колени. «Ну чего тебе от меня надо?! Уходи! Оставь меня в покое!»- всё также беззвучно размышляю я. Я отвожу взгляд, а она всё также продолжала рассматривать меня, по-птичьи наклонив голову и молчала… Жаль что не долго.
- Почему ты здесь сидишь? – спросила она.
Я решил не отвечать. «Если я буду молчать, ей станет скучно и она уйдёт,» -думал я- «или она просто поймёт, что здесь ей не рады, может даже обидится на полное игнорирование. Меня устроит любой вариант, если при этом меня оставят в покое.»
- У тебя что-то с ногами?- не отступала она.
Тишина…
- Ты болен? Я могу тебе помочь? Ты понимаешь меня?
Вопросов становилось всё больше, но я упрямо молчал. Девушка заглядывала мне в лицо в поисках хоть какого-то знака, что я её слышу и понимаю, а я в это время пытался сохранить на лице полное безразличие. Мне почему-то казалось, что это будет ещё более оскорбительно, чем явно выраженное недовольство.. Как же я ошибался! Я лишь подстёгивал её любопытство, и следующее же событие, а точнее моя реакция на него, забило «последний гвоздь в гроб» моих попыток.
А случилось вот что. Очередное, мне уже привычное: «Кап…» прозвучало в повисшей между нами паузе. Что-то в её лице изменилось и она попыталась заглянуть в щель между стволом и моим плечом. В надежде предотвратить очередное вмешательство в мои дела, я плотнее прижался спиной к дереву, что стало фатальной ошибкой, т.к. в это же мгновение меня пронзила боль и я инстинктивно подался корпусом вперёд стремясь уйти от боли. Раздалось негромкое «Ах!», которое заставило меня открыть глаза, закрытые от боли и посмотреть в её сторону. Она зажимала рот ладошкой, а видимая часть лица была белее снега. В её глазах плескался ужас и смотрела она мне за спину… Я оглянулся уже зная, что там увижу. Кора дерева, где я опирался спиной, была красной от крови. Я этого ожидал, так как и в этот момент ясно чувствовал тёплые ручейки, текущие вдоль позвоночника от лопаток. Так всегда бывает после приступов.
«Забавный мир. Или человек? Сначала я боялся истечь кровью здесь посреди развалин, совсем один, потом я надеялся на это, пока не понял, что здесь нет конца, как нет и начала. И вот когда я понял это, мне стало всё равно».
- Ты ранен? Я могу тебе помочь?- снова спросила она и постаралась отклониться в бок, чтобы посмотреть мою спину.
Я поймал её за плечо, предотвращая попытку.
- Не можешь.- мой голос был хриплым, больше похожим на воронье карканье,- никто не может.
- Но тебе же больно! Надо что-то сделать!
- Зачем?
Она удивлённо смотрела мне в лицо. Видимо, в её голове не укладывалась, что истекая кровью, можно сидеть вот так и ничего не делать. Наивная. Я давно понял, что эти раны никогда не заживут. А раз так – то и смысла напрягаться нет.
- Зачем? – Эхом повторила она за мной. – Затем, что нельзя всё просто так оставить, это неправильно!
- Правильно, неправильно.… Почему тебя вообще это волнует? Почему бы тебе просто не оставить меня в покое?!
- Покой? – переспросила она, но затем продолжила, видимо, решив, что спор о разнице понимания нами смысла этого слова, сейчас не первоочередная задача. - Но я ведь вижу, что тебе больно. Неужели ты не хочешь избавиться от страданий?
- Желания, мечты, надежды… Мои желания погрузили меня в отчаянье, когда мечты неожиданно хрупкими костями моих крыльев разлетелись на осколки, а надежды потонули в несправедливости мира, как тонули мои перья в лужах крови.… Не говори мне о желаниях, стремление подняться в небо приносит лишь боль, оставляя незаживающие раны.
Я тяжело дышал, а она с беспокойством смотрела на меня. Я переволновался, вспомнив, то, что так долго пытался забыть, закрыть в самом дальнем уголке своего сердца и никогда не отрывать.
- Посмотри на меня,- отдышавшись, продолжил я, - посмотри вокруг. Не боишься повторить мою судьбу? Однажды одна из твоих попыток может закончиться именно этим.
- Боюсь, - легко признала она, - я до дрожи боюсь, но не падения, не ран, не боли. Я боюсь сдаться, боюсь всё бросить, боюсь замереть, - она вдруг встала с колен, - потому что жизнь в движении, в постоянном стремлении в небо, всё выше и выше, лишь так мы остаёмся живыми.- Она снова посмотрела на меня. И протянула руку, чтобы поднять меня с земли - Раз у тебя нет своих крыльев, я дам тебе мои. Пусть сейчас они слабые и не могут поднять даже меня, но я верю, что когда-нибудь они смогут поднять нас обоих.
В этот момент вся её фигура словно светилась изнутри, и я не мог не протянуть руки ей на встречу. Её крылья были будто охвачены золотым огнём, и я ей поверил. Я, кто жил в аду, кто сломал свои крылья и потерял мечту, поверил словам - А может силе мечты? - хрупкого «ангела» стоящего напротив меня.
Я принял её помощь и поднялся с земли. Естественно, я больше опирался в тот момент на дерево, чем на неё, такую тонкую и изящную. Я всё ещё старался не поворачиваться к ней спиной, я был уверен, что помочь там уже нечем, а пугать её видом ран не хотел.
Но стоило мне только распрямится и все мысли тут же вылетели у меня из головы. Я не мог поверить своим глазам. Сияние, которое, как мне казалось, исходило от неё, было лишь отражённым светом восходящего солнца: долгожданный непередаваемо прекрасный рассвет. В восхищении я не мог оторвать взгляда от сияния золотых лучей, хотя глаза от них начинали слезиться.
«Это судьба. Она - Судьба» - эти слова озарили моё сознание, и я понял, что во мне не осталось ни капли сомнения. Я пойду с ней, я пойду ЗА ней. Пусть даже я никогда не поднимусь в небо, пусть, мои крылья больше никогда не засияют, подобно её в лучах солнца. Мне будет достаточно однажды увидеть как в небо взлетит она…
* * *
Прошло много лет. С того судьбоносного мгновения, я увидел ещё не мало и рассветов и закатов, были и взлёты, и падения. Были и волнения за неё, и моменты ужаса при особо неудачных попытках. Но также были моменты воодушевления, когда мечта становилась осязаема в недолгих, но уже полётах. А ещё была невероятная эйфория, когда однажды я заметил, что те жалкие обрубки с пучком перьев, оставшиеся от моих крыльев, стали заживать, обрастать пока лишь лёгким пушком, как у ещё неоперившегося птенца. Медленно, но верно нарастало оперение. Оно уже не было белоснежным, самые кончики перьев остались навсегда тёмными, как память о тьме, царившей в моей душе. И это к лучшему, я не жалел об этом. Пока я помню, я не сложу крыльев, не опущу рук, не сдамся.
Та девушка навсегда осталась со мной. Как я радовался и волновался за неё, так и она всегда была со мною рядом. Единственное, чего я никогда не говорил и не скажу ей, это то, что сломанные когда-то крылья были другого очертания, а новые немного увеличенной копией её собственных. Я никогда не расскажу ей этого, но и никогда не забуду, и буду вечно благодарен за однажды поданную руку.
Кап…
Я смотрю на небо сквозь голые ветви дерева под которым сижу. Дерево старое, высохшее, а небо серое, тяжёлое. Я спиной опираюсь о первое, и пялюсь во второе.
Кап…
Острые выступы на коре царапают мне спину. Я об этом знаю, но уже давно не чувствую. Боль в спине уже так привычна, что стала почти родной.
Кап…
Вокруг почти полная тишина. «Почти» составляет только равномерный стук капель по земле. К сожалению это не дождь…
Кап…
Дождь… Дождя здесь не бывает. Только серое, тяжёлое небо. Первое время до дрожи мечтаешь о хорошем ливне, с громом и молниями, в надежде на выглянувшее после бури солнце…
Кап…
Солнце… Как же давно здесь не было ни одного лучика солнца? Иногда мне кажется, что его не существует, что я сам его придумал. Я бы так и считал, если бы не помнил его тепло…
Кап…
Память… Я так и не смог решить проклятие это или благословение. Я помню тепло на коже, помню сияние белоснежного оперения в золотых солнечных лучах, яркие краски закатов и рассветов. Помню зелёную траву под босыми ступнями… А также я помню момент, который должен был стать моментом триумфа, но стал моим личным проклятием, адом, в котором я нахожусь и сейчас…
Кап…
Земля подо мной сухая, потрескавшаяся. Она тоже ждёт дождя. Я стёр об неё ноги когда ещё жил надеждой, но это было давно, ещё до того как вера в хороший исход обернулась чёрным отчаянием…
Кап…
Мне уже кажется, что я даже мыслю только в интервалы между каплями. Мысли – единственное, что не даёт мне покоя, но я понимаю, что ещё жив. Хотя «живу» говорить не правильно, «существую» - понятие верней. У меня нет желаний, нет потребностей. Я лишь сижу и смотрю в небо. Я помню, что раньше у меня было желание, была мечта, но потом боль стёрла всё, оставив лишь полное безразличие. Но я уже привык. Лишь воспоминания причиняют ту боль, к которой нельзя привыкнуть, она терзает не тело – душу. Люди врут, что время лечит!...
Кап…
Время… Оно всегда было относительным понятием. Если ты спешишь – его становится так мало, а ожидая – впереди вечность… Вечность – пугающее слово. Оно пугает своей безграничностью, своим размахом…
Времени здесь тоже нет. Когда небо было синим, а трава зелёной, – как по детски это звучит – был день и была ночь, но с тех пор как небо затянула серая пелена, наступили вечные сумерки.
Я смотрю в неизменно серые небеса, наверно, потому, что там наверху нет серо-чёрной, безжизненной почвы, и заброшенных, полуразрушенных домов. Я живу бок о бок с физической болью и до смешного боюсь душевной. Наверное, я выгляжу жалким, но мне плевать!
Кап… Бух!
Непривычный шум вливается в монотонный поток мыслей. Я медленно, лениво, поворачиваю голову в сторону источника звука.
В ста метрах от меня с земли поднимается человек. Хмм… Девушка: серое, прямое платье без изысков, тёмные волосы чуть ниже лопаток, большую часть лица скрывают тяжёлые локоны. «Не интересно» - решаю я и возвращаюсь к прерванному занятию – созерцанию неба.
Кап… Бух!
На пару секунд прикрываю глаза прежде чем снова посмотреть на «вторженца». Лежит. Может потеряла сознание от удара? Нет, шевелится, пытается встать на ноги. А я сижу, даже мысли не возникает встать и помочь ей подняться. Наблюдаю.
Кап…
«Откуда она здесь?» - вяло, словно только пробудившись мелькает мысль. Начинаю приглядываться. Хрупкая фигурка девушки распрямилась. Глубокий вдох и меленный выдох – понимаю я это по движению её плеч и грудной клетки.
Она делает шаг, второй, на третьем раскрывает крылья. Отталкивается от земли и одновременно делает взмах – «Бух!». Происхождение звука становиться понятным. Тем временем девушка снова поднимается с земли. Она стоит ко мне боком, а я неподвижен,
видимо, поэтому до сих пор не замечен.
Вдох, выдох и… «Бух!» Вторая попытка ничем не отличалась от первой. Впрочем третья, четвёртая и все последующие ждал тот же исход. Через некоторое время мне надоело. Тянущее чувство в груди беспокоило меня.
Кап… Бух! Кап… Бух!
Ветки на фоне серого неба казались угольно - чёрными. И снова «БУХ!» -девушка упорно продолжала попытки взлететь – я не менее упорно старался её игнорировать. Успешно проигнорировав ещё три «Бух!», я сдался и продолжил наблюдать.
«Она либо упрямая, либо глупая. Впрочем, одно другому не мешает» - думаю я. Пара шагов, недолгий полёт, падение… За всё время моего наблюдения девушка продвинулась таким странным образом на приличное расстояние. Её крылья серые, возможно, в пыли от постоянных падений. А мои…
Чёрт! Острая боль простреливает спину вдоль всего позвоночника. Мне так больно, что я не могу дышать. Сжимаюсь в комок, заставляю себя вдохнуть сквозь стиснутые зубы. Ощущение, будто в лёгких совсем нет воздуха, даже шипеть от боли не могу, не говоря уже о крике.
Мгновение ада и боль отступает. Подо мной земля… Лежу на боку в позе эмбриона, пот льёт ручьём, тело дрожит, а я пытаюсь отдышаться. Каждый удар сердца отдаётся в голове вспышкой боли, но после приступа такие мелочи уже недостойны внимания.
«Чёрт! Чёрт! Чёрт! Нельзя об этом думать! Забудь, прекрати! Прекрати сравнивать других с собой, прекрати вспоминать. Воспоминания будят боль, боль душевную и могут вызвать ещё один приступ!»- ругал я себя-«просто сиди под деревом и смотри на небо и тогда, возможно, когда-нибудь ты обретёшь покой…» Всё это я произносил мысленно, по прежнему не издавая ни звука. Два глубоких вдоха, медленные выдохи, и я вновь возвращаюсь в исходное положение: опираюсь спиной о дерево, но взглядом упираюсь в землю.
Через пару минут я слышу лёгкий звук шагов, и в поле моего зрения появляется пара изящных девичьих ножек.
«Хм… А я-то думал что она уже ушла…»- с этой мыслью я перевожу взгляд на лицо. Классические черты лица, полные губы, кончик носа вздёрнут, что придаёт лицу задорный вид, серо-голубые глаза, кажутся слегка великоватыми, из-за них лицо кажется почти детским. Читаю выражение лица: любопытство, жалость, желание помочь, и никакого страха и осторожности! Хм… вновь проносится мысль о тугоумии и излишней самоуверенности некоторых лиц.
Кап…
Тут я понимаю, что у девушки шевельнулись уши… «Да ну – бред!» уверяю я себя. Пока я раздумывал, она успела подойти ещё на шаг и опуститься на колени. «Ну чего тебе от меня надо?! Уходи! Оставь меня в покое!»- всё также беззвучно размышляю я. Я отвожу взгляд, а она всё также продолжала рассматривать меня, по-птичьи наклонив голову и молчала… Жаль что не долго.
- Почему ты здесь сидишь? – спросила она.
Я решил не отвечать. «Если я буду молчать, ей станет скучно и она уйдёт,» -думал я- «или она просто поймёт, что здесь ей не рады, может даже обидится на полное игнорирование. Меня устроит любой вариант, если при этом меня оставят в покое.»
- У тебя что-то с ногами?- не отступала она.
Тишина…
- Ты болен? Я могу тебе помочь? Ты понимаешь меня?
Вопросов становилось всё больше, но я упрямо молчал. Девушка заглядывала мне в лицо в поисках хоть какого-то знака, что я её слышу и понимаю, а я в это время пытался сохранить на лице полное безразличие. Мне почему-то казалось, что это будет ещё более оскорбительно, чем явно выраженное недовольство.. Как же я ошибался! Я лишь подстёгивал её любопытство, и следующее же событие, а точнее моя реакция на него, забило «последний гвоздь в гроб» моих попыток.
А случилось вот что. Очередное, мне уже привычное: «Кап…» прозвучало в повисшей между нами паузе. Что-то в её лице изменилось и она попыталась заглянуть в щель между стволом и моим плечом. В надежде предотвратить очередное вмешательство в мои дела, я плотнее прижался спиной к дереву, что стало фатальной ошибкой, т.к. в это же мгновение меня пронзила боль и я инстинктивно подался корпусом вперёд стремясь уйти от боли. Раздалось негромкое «Ах!», которое заставило меня открыть глаза, закрытые от боли и посмотреть в её сторону. Она зажимала рот ладошкой, а видимая часть лица была белее снега. В её глазах плескался ужас и смотрела она мне за спину… Я оглянулся уже зная, что там увижу. Кора дерева, где я опирался спиной, была красной от крови. Я этого ожидал, так как и в этот момент ясно чувствовал тёплые ручейки, текущие вдоль позвоночника от лопаток. Так всегда бывает после приступов.
«Забавный мир. Или человек? Сначала я боялся истечь кровью здесь посреди развалин, совсем один, потом я надеялся на это, пока не понял, что здесь нет конца, как нет и начала. И вот когда я понял это, мне стало всё равно».
- Ты ранен? Я могу тебе помочь?- снова спросила она и постаралась отклониться в бок, чтобы посмотреть мою спину.
Я поймал её за плечо, предотвращая попытку.
- Не можешь.- мой голос был хриплым, больше похожим на воронье карканье,- никто не может.
- Но тебе же больно! Надо что-то сделать!
- Зачем?
Она удивлённо смотрела мне в лицо. Видимо, в её голове не укладывалась, что истекая кровью, можно сидеть вот так и ничего не делать. Наивная. Я давно понял, что эти раны никогда не заживут. А раз так – то и смысла напрягаться нет.
- Зачем? – Эхом повторила она за мной. – Затем, что нельзя всё просто так оставить, это неправильно!
- Правильно, неправильно.… Почему тебя вообще это волнует? Почему бы тебе просто не оставить меня в покое?!
- Покой? – переспросила она, но затем продолжила, видимо, решив, что спор о разнице понимания нами смысла этого слова, сейчас не первоочередная задача. - Но я ведь вижу, что тебе больно. Неужели ты не хочешь избавиться от страданий?
- Желания, мечты, надежды… Мои желания погрузили меня в отчаянье, когда мечты неожиданно хрупкими костями моих крыльев разлетелись на осколки, а надежды потонули в несправедливости мира, как тонули мои перья в лужах крови.… Не говори мне о желаниях, стремление подняться в небо приносит лишь боль, оставляя незаживающие раны.
Я тяжело дышал, а она с беспокойством смотрела на меня. Я переволновался, вспомнив, то, что так долго пытался забыть, закрыть в самом дальнем уголке своего сердца и никогда не отрывать.
- Посмотри на меня,- отдышавшись, продолжил я, - посмотри вокруг. Не боишься повторить мою судьбу? Однажды одна из твоих попыток может закончиться именно этим.
- Боюсь, - легко признала она, - я до дрожи боюсь, но не падения, не ран, не боли. Я боюсь сдаться, боюсь всё бросить, боюсь замереть, - она вдруг встала с колен, - потому что жизнь в движении, в постоянном стремлении в небо, всё выше и выше, лишь так мы остаёмся живыми.- Она снова посмотрела на меня. И протянула руку, чтобы поднять меня с земли - Раз у тебя нет своих крыльев, я дам тебе мои. Пусть сейчас они слабые и не могут поднять даже меня, но я верю, что когда-нибудь они смогут поднять нас обоих.
В этот момент вся её фигура словно светилась изнутри, и я не мог не протянуть руки ей на встречу. Её крылья были будто охвачены золотым огнём, и я ей поверил. Я, кто жил в аду, кто сломал свои крылья и потерял мечту, поверил словам - А может силе мечты? - хрупкого «ангела» стоящего напротив меня.
Я принял её помощь и поднялся с земли. Естественно, я больше опирался в тот момент на дерево, чем на неё, такую тонкую и изящную. Я всё ещё старался не поворачиваться к ней спиной, я был уверен, что помочь там уже нечем, а пугать её видом ран не хотел.
Но стоило мне только распрямится и все мысли тут же вылетели у меня из головы. Я не мог поверить своим глазам. Сияние, которое, как мне казалось, исходило от неё, было лишь отражённым светом восходящего солнца: долгожданный непередаваемо прекрасный рассвет. В восхищении я не мог оторвать взгляда от сияния золотых лучей, хотя глаза от них начинали слезиться.
«Это судьба. Она - Судьба» - эти слова озарили моё сознание, и я понял, что во мне не осталось ни капли сомнения. Я пойду с ней, я пойду ЗА ней. Пусть даже я никогда не поднимусь в небо, пусть, мои крылья больше никогда не засияют, подобно её в лучах солнца. Мне будет достаточно однажды увидеть как в небо взлетит она…
* * *
Прошло много лет. С того судьбоносного мгновения, я увидел ещё не мало и рассветов и закатов, были и взлёты, и падения. Были и волнения за неё, и моменты ужаса при особо неудачных попытках. Но также были моменты воодушевления, когда мечта становилась осязаема в недолгих, но уже полётах. А ещё была невероятная эйфория, когда однажды я заметил, что те жалкие обрубки с пучком перьев, оставшиеся от моих крыльев, стали заживать, обрастать пока лишь лёгким пушком, как у ещё неоперившегося птенца. Медленно, но верно нарастало оперение. Оно уже не было белоснежным, самые кончики перьев остались навсегда тёмными, как память о тьме, царившей в моей душе. И это к лучшему, я не жалел об этом. Пока я помню, я не сложу крыльев, не опущу рук, не сдамся.
Та девушка навсегда осталась со мной. Как я радовался и волновался за неё, так и она всегда была со мною рядом. Единственное, чего я никогда не говорил и не скажу ей, это то, что сломанные когда-то крылья были другого очертания, а новые немного увеличенной копией её собственных. Я никогда не расскажу ей этого, но и никогда не забуду, и буду вечно благодарен за однажды поданную руку.